Чужой среди своих. Памяти Эдуарда Артемьева
"На современную музыку у меня нет времени. Нужно дописать свою", - говорил Артемьев. Разбираемся почему у советских и российских лейблов не было времени на его виниловые антологии и зачем сегодня так часто переиздавать "Солярис" и "Зеркало".
Артемьева я открыл для себя поздно. Киномузыку, которую я слышал в детстве в основном по телевизору и которой восхищались взрослые, для меня была чем-то однообразно-предсказуемым, "пахмуто-таривердиево-зацепинским". Обласканные (в большинстве случаев заслуженно) СМИ и по старой русской традиции возведённые в культ лидерами мнений советские композиторы с орденами и медалями, с творческими вечерами и массовкой из пошлой пост-советской эстрады. Фильмы Тарковского по телеку не показывали: для 90-х они были слишком "душными". Там надо было думать. А хотелось: бить "с вертуля" как ван Дамм, носить кроссовки на липучках и нестись в ночь на иномарке под "Америкэн бой". Золотой коллекции Михалкова на VHS-кассетах дома тоже не было. Зато как-то в ночи по ОРТ показали "Хороший, плохой, злой" Серджо Леоне. Я обожал играть в ковбоев и индейцев, рекламу Wagon Wheels и фильм "Человек с бульвара Капуцинов", поэтому отец записал этот фильм на кассету. А я эту кассету включил. С тех пор — экстаз и катарсис от музыки из этого вестерна и от масштаба Морриконе в частности.
Через 20 лет я посмотрел другой фильм, о котором отец говорил уже в 2000-е и название которого меня сразу зацепило: "Свой среди чужих, чужой среди своих". Оказалось, зацепило не случайно — я увидел образцовый отечественный "вестерн". А еще оказалось что у Михалкова, как и у Леоне, есть свой Морриконе — Эдуард Артемьев.
Сравните! Это невероятный кайф:
И только в 2010-х я выяснил, что Артемьев — это не только саундтреки к Михалкову, Тарковскому, Кончаловскому и Шахназарову, "Полёт на дельтаплане" Леонтьева и та самая мелодия из международного хита "Resurrection" ростовских электронщиков ППК.
А ещё Артемьев — эрудированный и страстный меломан, авангардист и экспериментатор, мелодист и саунд-дизайнер, ценитель Дебюсси и прог-рока, сдержанный и последовательный трудоголик, постоянно ищущий и строгий самокритик. Не хочу говорить "БЫЛ". Трудно говорить в прошедшем времени о том, кто вопреки идеологии и моде писал музыку будущего.
"Считалось, что синтезатор — прикладная машина и просто создает шумы. Когда же в зале Союза композиторов я исполнял часть своей электронной симфонии, случился скандал"
Музыка Артемьева долго и с трудом "пробивалась" на винил. "Мелодия" сначала боялась её выпускать, а потом было уже поздно: в 90-е и нулевые работы Артемьева каталогизировали и легально продавали на компакт-дисках. Пока "Мелодия" "тормозила", пластинки с саундтреками советского новатора уже слушали в Японии и Франции.
Помог международный статус Тарковского и Кончаловского: на рубеже 70-х и 80-х Columbia выпускает "Солярис" и "Рабу любви" в Токио, а легендарный французский лейбл Le Chant Du Monde — "Сибериаду".
В 2010-х, когда Артемьев пишет уже для "Легенды номер 17", "Солнечного удара" и "Белых ночей почтальона Алексея Тряпицына", лейблы наконец-то берутся за его прошлое: "Мирумир" переиздают "Сталкера" и "Зеркало" в глянцевой обложке с печатным внутренним конвертом и "Солярис" на 180-ти граммовом виниле с редкими фото со съёмок.
А московская фирма Shining Sioux Records выпускает два сборника саундтреков Артемьева на цветном виниле:
2020-ые - "Artemyev revival": "Интерстеллар", "Гравитация", "Прибытие", рекламные трюки Space X и куртки "NASA" возрождают моду на космос. Молодое лондонское издательство Song Cycle Records берётся за "Солярис": на этот раз коллекционный бокс-сет, пластинка, компакт-диск, фотокнига в твердом переплете с неизданными фотографиями и очерками о музыке и кино.
А в мае этого года Superior Viaduct из Сан-Франциско "стряхнули пыль" с "Зеркала" и "Сталкера": минимализм в оформлении, глубокий зелёный цвет пластинки. Музыку Артемьева "приодели" по статусу.
И всё-таки на виниле не хватает другого, "некиношного" Артемьева, вечно чужого среди своих. Ну например "Три взгляда". Жёстче и смелее ранних Nine Inch Nails:
Или до сих пор не переизданная Мозаика и ранние эксперименты на синтезаторе "АНС". Йоханн Йоханнссон, Джон Карпентер и Брэд Фидел в одном флаконе. Чем не саундтрек к хоррору?
И вместо постскриптума и новогоднего обращения одновременно — прямая речь композитора:
"Я не говорю о политиках. Это сиюминутные люди, которые не имеют отношения вообще ни к чему. Они появляются и исчезают, может быть, разворошив много чего, и нашу жизнь сильно поменяв, но это, всё равно, частные явления, после ухода со сцены которых, жизнь «устаканивается», и человечество опять идёт своим путём".
"Конечно, музыка ничего не может исправить, и, тем более, спасти мир, но вот эта замечательная строчка, что музыка может утешить, — это гениально сказано. Конечно, она утешает миллионы душ... В замечании Морриконе меня поразило, как верно он нашёл это слово. - Просто золотое".