Винил, музыка, люди.


"На современную музыку у меня нет времени. Нужно дописать свою", - говорил Артемьев. Разбираемся почему у советских и российских лейблов не было времени на его виниловые антологии и зачем сегодня так часто переиздавать "Солярис" и "Зеркало".


Артемьева я открыл для себя поздно. Киномузыку, которую я слышал в детстве в основном по телевизору и которой восхищались взрослые, для меня была чем-то однообразно-предсказуемым, "пахмуто-таривердиево-зацепинским". Обласканные (в большинстве случаев заслуженно) СМИ и по старой русской традиции возведённые в культ лидерами мнений советские композиторы с орденами и медалями, с творческими вечерами и массовкой из пошлой пост-советской эстрады. Фильмы Тарковского по телеку не показывали: для 90-х они были слишком "душными". Там надо было думать. А хотелось: бить "с вертуля" как ван Дамм, носить кроссовки на липучках и нестись в ночь на иномарке под "Америкэн бой". Золотой коллекции Михалкова на VHS-кассетах дома тоже не было. Зато как-то в ночи по ОРТ показали "Хороший, плохой, злой" Серджо Леоне. Я обожал играть в ковбоев и индейцев, рекламу Wagon Wheels и фильм "Человек с бульвара Капуцинов", поэтому отец записал этот фильм на кассету. А я эту кассету включил. С тех пор — экстаз и катарсис от музыки из этого вестерна и от масштаба Морриконе в частности.

Через 20 лет я посмотрел другой фильм, о котором отец говорил уже в 2000-е и название которого меня сразу зацепило: "Свой среди чужих, чужой среди своих". Оказалось, зацепило не случайно — я увидел образцовый отечественный "вестерн". А еще оказалось что у Михалкова, как и у Леоне, есть свой Морриконе — Эдуард Артемьев.

Сравните! Это невероятный кайф:

И только в 2010-х я выяснил, что Артемьев — это не только саундтреки к Михалкову, Тарковскому, Кончаловскому и Шахназарову, "Полёт на дельтаплане" Леонтьева и та самая мелодия из международного хита "Resurrection" ростовских электронщиков ППК.

А ещё Артемьев — эрудированный и страстный меломан, авангардист и экспериментатор, мелодист и саунд-дизайнер, ценитель Дебюсси и прог-рока, сдержанный и последовательный трудоголик, постоянно ищущий и строгий самокритик. Не хочу говорить "БЫЛ". Трудно говорить в прошедшем времени о том, кто вопреки идеологии и моде писал музыку будущего.

Эдуард Артемьев за синтезатором EMS SYNTHI 100

"Считалось, что синтезатор — прикладная машина и просто создает шумы. Когда же в зале Союза композиторов я исполнял часть своей электронной симфонии, случился скандал"


Музыка Артемьева долго и с трудом "пробивалась" на винил. "Мелодия" сначала боялась её выпускать, а потом было уже поздно: в 90-е и нулевые работы Артемьева каталогизировали и легально продавали на компакт-дисках. Пока "Мелодия" "тормозила", пластинки с саундтреками советского новатора уже слушали в Японии и Франции.

Помог международный статус Тарковского и Кончаловского: на рубеже 70-х и 80-х Columbia выпускает "Солярис" и "Рабу любви" в Токио, а легендарный французский лейбл Le Chant Du Monde — "Сибериаду".

Андрей Кончаловский и Эдуард Артемьев

В 2010-х, когда Артемьев пишет уже для "Легенды номер 17", "Солнечного удара" и "Белых ночей почтальона Алексея Тряпицына", лейблы наконец-то берутся за его прошлое: "Мирумир" переиздают "Сталкера" и "Зеркало" в глянцевой обложке с печатным внутренним конвертом и "Солярис"  на 180-ти граммовом виниле с редкими фото со съёмок.

А московская фирма Shining Sioux Records выпускает два сборника саундтреков Артемьева на цветном виниле:


2020-ые  - "Artemyev revival": "Интерстеллар", "Гравитация", "Прибытие", рекламные трюки Space X и куртки "NASA" возрождают моду на космос. Молодое лондонское издательство Song Cycle Records берётся за "Солярис": на этот раз коллекционный бокс-сет, пластинка, компакт-диск, фотокнига в твердом переплете с неизданными фотографиями и очерками о музыке и кино.

А в мае этого года ​​​​​​​Superior Viaduct из Сан-Франциско "стряхнули пыль" с "Зеркала" и "Сталкера": минимализм в оформлении, глубокий зелёный цвет пластинки. Музыку Артемьева "приодели" по статусу.

И всё-таки на виниле не хватает другого, "некиношного" Артемьева, вечно чужого среди своих. Ну например "Три взгляда".  Жёстче и смелее ранних Nine Inch Nails:

Или до сих пор не переизданная Мозаика и ранние эксперименты на синтезаторе "АНС". Йоханн Йоханнссон, Джон Карпентер и Брэд Фидел в одном флаконе. Чем не саундтрек к хоррору?


И вместо постскриптума и новогоднего обращения одновременно — прямая речь композитора:

"Я не говорю о политиках. Это сиюминутные люди, которые не имеют отношения вообще ни к чему. Они появляются и исчезают, может быть, разворошив много чего, и нашу жизнь сильно поменяв, но это, всё равно, частные явления, после ухода со сцены которых, жизнь «устаканивается», и человечество опять идёт своим путём".

"Конечно, музыка ничего не может исправить, и, тем более, спасти мир, но вот эта замечательная строчка, что музыка может утешить, — это гениально сказано. Конечно, она утешает миллионы душ... В замечании Морриконе меня поразило, как верно он нашёл это слово. - Просто золотое".

You’ve successfully subscribed to Vinyl Must Live
Welcome back! You’ve successfully signed in.
Great! You’ve successfully signed up.
Your link has expired
Success! Check your email for magic link to sign-in.